Интервью

Интервью с А.Б. Купрейченко

– Алла Борисовна, если сравнивать нынешнюю школу с прошлогодней, какую оценку Вы бы дали?

– Я высоко оцениваю то направление деятельности, которым занимается Центр исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Высшей школы экономики и участники Летней школы. Зона взаимодействия государства, общественной активности, общественной самоорганизации – это, во-первых, одна из актуальнейших областей исследований, а во-вторых, это область новая, малоосвоенная, как на практике, так и в теоретических разработках. Здесь кроется большой простор для изучения и осмысления. Поэтому развитие в целом этого направления в научном, исследовательском, практическом, просветительском, образовательном (то, что как раз и представляет собой Летняя школа) планах – это большой вклад в развитие и общества, и страны.

Что же касается организации Летней школы в этом году, то мне показалось, что в этот раз приехали люди более заинтересованные, с более четкими ожиданиями в отношении того, что они могут получить на школе, и что организаторы от них ждут. И то, как буквально с первого дня участники включились в работу, с какой заинтересованностью, производит хорошее впечатление. Мне кажется, что в этом году состав участников более соответствует задачам Школы. Здесь нет случайных людей.

– Сам формат мероприятия – Летняя школа – насколько он эффективен в плане развития компетенций, получений знаний, развития научного направления по исследованию третьего сектора?

– Мне кажется, это очень хорошая Школа не только для участников, но и для организаторов, экспертов, преподавателей. Обращает на себя внимание то, что большая часть слушателей сочетают теоретический и практический подходы: кто-то от теории шел к практике и начал работать в некоммерческих организациях, а кто-то наоборот, из третьего сектора пришел к исследованиям, в сферу образования. Поэтому, я бы сказала, что интересы слушателей Летней школы в этот раз более разнообразны в сравнении с прошлогодними. Та, первая, Школа была, может быть, более академичной, и запросы были больше на теоретические знания. Нынешние участники нацелены на практику, больше задают именно таких вопросов. И это заставляет и задуматься, и, может быть, обратиться с вопросами к самим участникам: а как они собираются вовлекать, например, пожилых людей в добровольческую работу, а что будет с теми памятниками старины, которые в Москве существуют и которые пытаются защитить гражданские активисты. Лично мне это интересно не только как обычному человеку, но и как специалисту-психологу. Если раньше был востребован довольно узкий сектор проблем (поведение конкретных людей, их ценности и установки, предпочтения), то теперь я вижу, что востребован более широкий спектр психологических знаний, как теоретических, так и практических. Нужны технологии вовлечения людей в волонтерскую деятельность, нужна психологическая помощь волонтерам. И этому нужно учить тех, кто приезжает на Школу.

– Летняя школа меняется. В чем вы видите потенциал ее развития, как можно усовершенствовать ее работу?

– Отвечу на этот вопрос исходя из собственных представлений и представлений участников Школы, которые я слышала. Думается, что здесь речь может идти о двух направлениях, может быть, даже несколько противоречащих друг другу. Так сложилось в Высшей школе экономики, что летние школы проходят с очень насыщенной программой, строгим графиком и достаточно интенсивно, что, конечно же, утомляет за неделю работы, тем более в жаркую погоду. Поэтому в программе школы должно быть больше деловых игр, квестов, тренингов в более динамичном и свободном режиме, возможно, чаще на природе, чтобы добавить и физической активности, и немного расслабить участников, и дать им возможность отдохнуть.

С другой стороны, мы видим среди участников Летней школы не только студентов и аспирантов, но и действующих преподавателей, кандидатов и докторов наук, доцентов, профессоров. От них приходится слышать, что мы, мол, всерьез работаем над проектами в группах, а что с этими наработками будет дальше – неизвестно. Будут ли они опубликованы, продолжены, сохранится ли авторское права на какие-то идеи, ноу-хау, новые подходы и прочее? Поэтому я бы предложила делать полноценные публикации не только тезисов или аннотаций, которые присылают участники в своих заявках, но и разработанных здесь проектов. Это мог бы быть, к примеру, электронный сборник. Действительно, на Школе идет серьезная работа, люди здесь не развлекаются, собрался, скажем так, интеллектуальный потенциал страны, идет в течение недели интенсивный мозговой штурм. Выбросить потом в корзину эти «учебные материалы» и забыть было бы, наверное, неправильно. Это серьезная работа, продукт имеет ценность, и он должен быть зафиксирован.

– Алла Борисовна, не секрет, что любой преподаватель или эксперт, когда он кого-то обучает или консультирует, сам чему-то учится. Что Вы для себя вынесли из этой Летней школы?

– Я точно так же, как и все участники Школы, учусь у других экспертов, присутствуя на занятиях и участвуя в обсуждениях. Понимаю, какую пользу извлекаю: я слышу голоса, которые передают совершенно уникальный опыт, опыт осмысленный, отрефлексированный. И это для моей исследовательской деятельности очень важно. Я уже не говорю о тех фокус-группах, проектах, которые делают коллеги. Собрать этот богатый материал путем опросов сложно и долго. А здесь за одну неделю можно получить квинтэссенцию, срез современного состояния науки и практики.

– Что бы Вы пожелали и посоветовали участникам Летней школы в их будущих исследованиях и в работе в третьем секторе?

– Учитывая разнообразный состав участников, я бы рекомендовала поддерживать контакты друг с другом, создавать интегрированное научно-практическое сообщество. И в этом смысле, мне кажется, такие школы эффективны, потому что ученые и практики слышат друг друга, представители разных наук – социологи, политологи, экономисты, философы, историки, психологи – осваивают терминологию друг друга. Важно, чтобы междисциплинарность и соединение практики и теории разворачивалось бы более активно, чтобы за счет горизонтальных связей – профессиональных и человеческих – складывалось сообщество людей, неравнодушных к самоорганизации и гражданской активности.

Интервью с О. Кононыхиной

– Ольга, поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями от Летней школы, от общения с ее участниками.

– Мне понравилось то, что участники Летней школы, организованной Центром исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ВШЭ, очень разные. Они пришли к изучению третьего сектора из разных сфер, кто-то начинал как теоретик, а потом обратился к практике, кто-то - наоборот. Здесь на Школе есть студенты и аспиранты, а есть уже сложившиеся исследователи и преподаватели. У меня было несколько дискуссий с участниками по разным вопросам. Думаю, что для всех это очень хорошая практика жизни, потому что, действительно, в жизни всегда кто-то старше, кто-то умнее, а потому бывает довольно сложно прийти к компромиссу, найти общий язык. Здесь же происходит обогащение опытом, взглядами на различные проблемы гражданского общества, подходами к их изучению.

– У вас большой опыт работы за рубежом. В чем, на Ваш взгляд, разница между исследователями и исследованиями гражданского общества и некоммерческого сектора в России и в других странах?

– В России, к сожалению, и это не вина сегодняшних исследователей, гораздо слабее теоретическая база, чем у зарубежных исследователей. Так сложилось, что в советское время не поддерживали подобные исследования, а потому и база сформироваться не могла. За рубежом исследователи свободно цитируют современные работы по гражданскому обществу, опубликованные начиная с 1970-х годов. Они хорошо знают эти работы, помнят большие цитаты. Российские исследователи подготовлены иначе: они знаю классические труды, скажем, по социологии, но все, что касается современных исследований гражданского общества – большой пробел. Этому особенно никто и не учит, непонятно, откуда брать, где находить нужную информацию.

С другой стороны, по крайней мере, так обстоят дела в Германии, исследователи не очень хорошо подготовлены с математической точки зрения. Они знают теорию, владеют качественными методами, хорошо делают case-study. Но как только дело доходит до статистики, до обработки данных, сразу возникает много проблем. Количественные методы – слабое место исследователей. Видимо, традиции такой нет. Кстати, у американцев такая проблема отсутствует, а европейцы страдают этим. Даже в той организации, в которой я работаю в Германии, лишь 2 человека из примерно сорока могут использовать количественные методы.

Я бы сказала, что исследователей, которые знают, как обрабатывать данные, немного. К примеру, мне регулярно поступают обращения с просьбой посмотреть статистику по гражданскому обществу и обработать данные.

– Вы завершили свое занятие на Летней школе советом, что не всегда надо идти на поводу у стейкхолдеров, и стоит заниматься в том числе и тем, что нравится. Чем бы Вы продолжили список рекомендаций слушателям Школы?

– Есть ряд проблем, которые возникают при исследовании гражданского общества. Помимо своих интересов, на которые, разумеется, нужно ориентироваться, хотя не всегда такие возможности есть, нужно быть последовательным, не перескакивать с одной темы на другую.

Второе – перенимать лучшие практики. Одна из них – когда тебе что-то нравится, то это может быть интересно и другим. Тебя заметят, обратят внимание на публикации. А потом, может быть, пригласят к участию в проектах. Возможно, будут и какие-то контракты с донорами и другими организациями.

Кроме того, надо быть очень внимательным к исследованию, чтобы потом не краснеть за небрежно выполненную работу.

Еще один совет – не бояться спрашивать, если что-то непонятно, писать, обращаться даже к самым крупным специалистам за рубежом. Они очень любят, когда кто-то искренне интересуется, ведь в науку не идут большим потоком все желающие. Поэтому если не знаешь сам, обязательно нужно спросить у того, кто знает, не бояться делиться своими наметками и идеями. Даже если ваши материалы не будут опубликованы, то вы получите отзыв с анализом и замечаниями. Это уже хорошее подспорье, чтобы работать дальше.

Я часто рассказываю байку о том, как ведет себя со студентами профессор. Когда студент приходит к нему в первый раз, то он говорит, что это не подходит, надо еще что-то прочитать и изучить. Во второй раз – примерно такая же картина. И когда студент в очередной раз обращается к профессору, показывает ему схему статьи или работы, аргументированно отстаивает свою позицию, спорит, то профессор соглашается. Так что спорить стоит.

– Вы выступили на Летней школе в роли эксперта. А что-то удалось вынести для себя из общения с участниками школы?

– Да, конечно. Буквально сегодня я услышала про международные краудсорсинговые платформы. О них я не слышала, хотя мне это необходимо. Вообще, все, что касается социальных инноваций и инноваций в области управления, – это интересно. Участники мне рассказали, например, про оценку эффективности господдержки НКО. Это тоже полезно. Всегда интересно узнавать что-то новое.

– Ваши пожелания слушателям Летней школы и коллегам, изучающим ГО.

– Переводить исследования на английский язык, потому что за исследователей этого никто не сделает. Интерес к работам о гражданском обществе в мире большой, потребность в информации огромная. Но когда люди за рубежом не знают русского языка, то вероятность, что о вашем исследовании узнают, - низкая. Даже если вы не собираетесь публиковаться в большом журнале, можно перевести и отправить материалы на сайты сетевых организаций. Это очень актуальная проблема.

Конечно же, хотелось бы пожелать, чтобы участники Летней школы оставались «на связи», чтобы постоянно обменивались информацией, опытом, может быть, осуществляли совместные проекты. Вообще, Летнюю школу надо использовать как площадку для совместных проектов. Кто-то из участников может найти работу в НКО – контакты ведь могут быть разными, и их нужно поддерживать. Горизонтальные связи в нашем деле, наверное, обеспечивают процентов 70 результата.