Кому в НКО жить хорошо?
Состоялась очередная экспертная дискуссия «Кому в НКО жить хорошо» из совместного цикла «Что известно о состоянии российского гражданского общества на основе данных опросов и статистики» Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ и медиацентра «Благосфера».
В очередной дискуссии цикла шел разговор о том, как живется сотрудникам НКО, каков уровень их материального дохода и как трансформировались условия их деятельности во время пандемии.
Дискуссия была построена на материалах интервью и данных всероссийского обследования НКО, проведенного в 2021 году в рамках мониторинга состояния гражданского общества, на протяжении более чем 15 лет проводимого Центром исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ при поддержке Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ
Данные исследования представила Ирина Мерсиянова, директор Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора и руководитель мониторинга состояния гражданского общества. Также участие в дискуссии приняли участие Наталья Каминарская, директор Центра «Благосфера» и Элина Куэста, основатель и CEO рекомендательного сервиса IRecommendWork.
Прежде всего, Ирина Мерсиянова отметила, что перефразированное название поэмы Н. Некрасова отражает суть обсуждаемой темы, посвященной кадровым ресурсам в НКО. Как отметила хедлайнер встречи, человеческие ресурсы — это работающие в организации люди, а также присущие им совокупность опыта, навыков, способностей и прочих характеристик, определяющих степень их профессиональной готовности к определенного рода деятельности и представляющих собой потенциал, который при правильном управлении становится активом, повышающим эффективность деятельности организации.
За период проведения Всероссийского обследования НКО (2009–2021 гг.) доля организаций, имеющих постоянных сотрудников, заметно возросла. Однако для занятых в некоммерческом секторе все еще ничтожно мала. По данным за 2019 год в российских НКО работало 589,7 тыс. человек, что составляет 0,8% от экономически активного населения. В то время, как, например, в Нидерландах, Бельгии, Ирландии, эта доля превышает 10%, а в США составляет около 10%. При этом нужно учесть и то обстоятельство, что число волонтеров в России увеличилось более чем в 5 раз за 8 лет. По данным Минэкономразвития России, в 2019 году общая численность граждан, вовлеченных в волонтерскую деятельность, составила около 7,5 млн человек, а участвующих в деятельности СОНКО — более 4 млн человек.
По данным исследования Центра, в 2021 году 69% имеют наемных сотрудников, и больше всего НКО (29%) имеют от 1 до 5 оплачиваемых наемных сотрудников. В почти пятой части организаций (18%) таких сотрудников от 11 до трех десятков человек, в 13% НКО — 6–10 человек, и лишь в десятой части — более 30, при этом постоянных сотрудников, если судить по ответам респондентов, нет в 24% НКО.
Если сравнивать эти данные в динамике, то можно с некой долей уверенности утверждать, что почти в 2 раза по сравнению с данными 2009 года увеличилось число НКО с количеством сотрудников больше 30, и при этом также в 2 раза сократилось число организаций, не имеющих постоянно работающих сотрудников.
Ирина Мерсиянова привела слова Гора Нахапетяна, одного из учредителей фонда «Друзья»: «В благотворительность идут за кислородом и драйвом — в российском бизнесе за последние 5 лет не появилось одного нового бренда, который вызывал бы похожие чувства. Ради них кандидаты готовы потерять 20% от среднестатистической зарплаты по рынку».
Элина Куэста, отметив, что с 1991 года имеет опыт работы в некоммерческом секторе, поддержала мнение Ирины Мерсияновой о важности потенциала человеческих ресурсов для НКО, более того, она считает, что именно некоммерческий сектор зачастую становится источником ноу-хау для коммерческого и государственного секторов, например, в том же бизнес-тренинге, интерактивное обучение пришло из опыта некоммерческих структур. Также Элина Куэста выразила солидарность с утверждением Гора Нахапетяна — исходя из собственного опыта, она подтвердила, что многие соискатели готовы уйти из коммерческого сектора ради работы со смыслом.
Разговор коснулся и численности сотрудников НКО в пандемию — у 51% организаций она не изменилась и в непростых условиях пандемии, что подтвердилось и данными глубинных интервью руководителей НКО. Однако сокращения персонала коснулись четверти НКО (25%).
Как отмечали респонденты, численность сотрудников удалось сохранить благодаря прежде всего грантам из разных источников, антикризисным кредитам, при этом немаловажную роль у ряда НКО сыграло повышение эффективности работы и привлечение волонтеров, не прибегая к сторонней финансовой помощи.
Интересно, что в 66% НКО заработная плата зависит от текущего экономического положения организации. Но в каких-то организациях это не так — например, в религиозных НКО, зарегистрированных в 2000 году и ранее, имеющих 1–2 сотрудников, имеющих доходы 100–500 тыс. рублей и не вносивших изменений в деятельность из-за пандемии и ряде других.
46% руководителей НКО назвали конкретную сумму заработной платы сотрудников организации. В среднем заработная плата сотрудника НКО в России составила 22,7 тыс. рублей, а размер оплаты самого высокооплачиваемого сотрудника превышает размер самого низкооплачиваемого сотрудника в 1,8 раза. Как отметили участники дискуссии, эти данные согласуются с тем, что в некоммерческих структурах очень часто все сотрудники выполняют самую разнообразную — сопоставимую по своему функционалу — работу — от директора до рядового. Интересными стали и такие факты: в 30% НКО зарплата ниже, чем в госорганизациях, а в 40% — чем в бизнесе.
Почему же зарплаты такие низкие? Многие НКО работают по проектной системе (грантам), в которой оплата труда рассчитывается по минимальной шкале для данной категории сотрудников. При такой системе зарплату можно повысить только при получении нового гранта. Доноры не всегда понимают, что необходимо поддерживать не только сами мероприятия, но и специалистов, отвечающих за их организацию. Не все фандрайзеры могут это объяснить, по мнению руководителей НКО, а привлечь высококвалифицированные кадры не получается из-за недостатка средств. По выражению одного из респондентов, «получается замкнутый круг».
Одной из причин низких зарплат является и то, что не всегда сами руководители стремятся повысить их до должного уровня, например, из-за этических принципов или по причине низкой стоимости таких специалистов и на рынке, скажем, это касается сотрудников социальных служб.
Вступив в дискуссию, сотрудница НКО Александра Субботина высказала свое мнение о том, что работа в НКО привлекает людей не только заработной платой, есть и ряд других преимуществ — это и получение новых навыков и повышение уровня своих компетенций в ходе бесплатного, зачастую весьма качественного обучения, а также возможность расширить кругозор и побывать во многих таких местах, в которых никогда не попадет, скажем, рядовой работник офиса коммерческого сектора.
Вячеслав Иванов, президент международной ассоциации «Европейский университет волонтерства, задал вопрос спикеру, зависит ли финансовая устойчивость НКО от организационно-правовой формы организаций. Ответ спикера заключался в том, что несмотря на то что из данных опроса можно вычленить те или иные формы организаций, успешность НКО зависит от многих факторов, скорее находящихся на пересечении ряда признаков, таких как форма, территория деятельности, год создания, направление деятельности и т.д.
Завершая дискуссию, модератор встречи Наталья Каминарская отметила, что заработная платы в динамике у сотрудников НКО выросла практически в 4 раза с 2008 года, что лишний раз подтверждает устойчивость функционирования третьего сектора в экономике страны, выразила надежду, что к обсуждению этой теме в будущем подключатся и доноры разного уровня, как частного, так и корпоративного, и призвала руководителей НКО планировать свою деятельность на долгосрочный период, привлекая самые разные источники финансирования, чтобы не зависеть от конъюнктуры рынка, включая и сложные обстоятельства времени, связанные с пандемией COVID-19.
