Институты самоорганизации и благотворительности в истории России: историографические аспекты
Захватывающим событием XIII Международной летней школы «Эволюция институтов самоорганизации и благотворительности», организатором которой выступил Центр исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ, стал доклад доктора исторических и юридических наук Анастасии Тумановой, профессора Школы исторических наук НИУ ВШЭ, ведущего научного сотрудника Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ, который был посвящен теме институтов самоорганизации и благотворительности в России с точки зрения историографических аспектов.
Спикер отметила, что на современном этапе развития исторических представлений о гражданском обществе ключевую роль играют социологические подходы. Именно с точки зрения социологии осуществляется реконструкция общественных реалий прошлого. При этом наиболее актуальным является рассмотрение институтов самоорганизации в динамике в связи с практиками и дискуссиями, которые в них происходят.
Отмечая значимость немецкой исторической школы, которая имеет лидерство в апробировании социологического инструментария в изучении истории, докладчик остановилась на ряде авторов, посвятивших свои труды исследованию гражданского общества. Так, немецкий историк Штефан-Людвиг Хоффман в своей книге «Социальное общение и демократия» показывает, как сформированные внутри различных ассоциаций практики обеспечили устойчивость демократических институтов в обществе, а также позволили сформировать так называемое общество социального общения, которое по мере расширения за долгий период XIX века приобрело глобальные масштабы, включив в свою сферу и Российскую империю.
Важным для исследования гражданского общества является подход немецкого философа и социолога Юргена Хабермаса. В своем труде «Структурное изменение публичной сферы» он проследил ход развития гражданского общества, как коммуникативной среды, складывающейся на основе салонов, клубов, кофеен и иных общественных институций. Трактовка Юргена Хабермаса. Публичная сфера, в его трактовке, — сфера, занимающая промежуточное место между личностью и государством, где осуществляется их коммуникация. За основу взят пример Англии и стран континентальной Европы. Поначалу публичная сфера формировалась под влиянием литературы и художественной критики («литературная публичность»), однако затем, под воздействием Французской революции и вследствие распространения общественно-политических газет и журналов, а также возникновения представительных учреждений она политизировалась («политическая публичность»). У публики появилась претензия на участие в политической жизни и государственном управлении.
Анастасия Сергеевна отметила, что для изучения истории гражданского общества в России подход Хабермаса полезен тем, что он предлагает универсальный методологический и категориальный аппарат.
В рамках сообщения докладчиком были затронуты иные авторы и способы осмысления общественной сферы. Штефан Людвиг Хоффман в своем труде «Социальное общение и демократия. Ассоциации и гражданское общество в транснациональной перспективе, 1750– 1914)» рассматривает вопрос о значении добровольных общественных объединений для демократии. В центре исследования — социальная практика в разных странах и регионах (Россия, немецкие государства, включая Австро-Венгрию, Франция, Британская империя, США), которая нередко возникала под влиянием общих идей, но имела противоположные политические последствия.
Социальное общение — это присущие добровольным ассоциациям практики:
- Формализованные правила (процедура приема в ассоциацию, уставы и т.п.);
- Равенство членов;
- Автономные цели (совершенствование нравов, общества и др.);
- Добровольность объединения.
Шведский социолог Т. Янссон характеризует взаимоотношения государства и публичной сферы в виде «драматического треугольника». Государство находится наверху, а внизу, с одной стороны, — муниципалитеты, относящиеся к общественной сфере и к государству, с другой стороны — добровольные объединения, размещенные в частной, свободной сфере.
Спикер также затронула вопрос публичной сферы как предмет исторических исследований в США.
Анастасия Туманова осветила ситуацию в Российской империи, рассказав о становлении клубов и первых добровольных ассоциаций (частных обществ) в эпоху русского Просвещения: последняя треть XVIII в. — начало XIX в.
Так, с марта 1906 г. по сентябрь 1907 г. в Москве было зарегистрировано 122 общественных организации и 65 профессиональных общества. Это общества — досуговые, спортивные, просветительские, литературные, врачебные, взаимного политические клубы и др. В реестр обществ и союзов по Московской губернии (исключая Москву) было внесено за указанные полтора года 50 организаций, подавляющую часть составляли общества благоустройства, пожарные дружины. В 1912 г. в Москве насчитывалось более шестисот различных ассоциаций, около пятисот обществ действовало в С.-Петербурге.
Как отметила спикер, в рамках внутриорганизационных процессов, а также действий ассоциаций вовне формировалась система ценностей, нехарактерных для традиционной России: личная инициатива, дух предприимчивости, трудолюбие, ответственность за свою судьбу, вера в науку и прогресс. Анастасия Туманова обратила внимание на патриотическую миссию научных обществ XIX в., включающую популяризацию научного знания и распространение научной грамотности, упрощение доступа к знанию, явление миру культурной России.
Спикер подчеркнула, что гражданское общество в канун Первой мировой было весьма жизнеспособно, о чем говорит 10 тыс. добровольных организаций; их повсеместное присутствие в целом ряде сфер российской действительности и у целого ряда профессиональных групп; широкий региональный охват; многообразие проектов активистов общественных организаций, позволивших им добиться заметных успехов в своих областях и заручиться поддержкой властных структур.
Можно подвести итог, рассмотренный в ходе лекции инструментарий помогает современным историкам расширить и углубить сферу исследований гражданского общества в России, более полно восстановить панораму российской общественности в прошлом. Это в свою очередь способствует формированию гражданской и общественной идентичности не только людей, непосредственно занятых в третьем секторе, но и рядовых граждан.